Несмотря на то, что “загнанный, запуганный вековым бесправием, беззащитностью и насилием, крестьянин впервые вздохнул по-человечески и стал выходить из того состояния вечного испуга, в котором держало его крепостное право и воспитанное в его духе начальство”, реформа подвергалась критике со всех сторон [2, с.204]. Запах свободы февральских и мартовских дней улетучился в воздухе так же быстро, как и заполнил его, и стало очевидно, что хотя де-юро крепостное право было ликвидировано, де-факто крестьяне не получили полной свободы. Известный публицист Н.П. Огарев в своей статье обрушился на Государя с обвинениями: “Старое крепостное право заменено новым. Вообще крепостное право не отменено. Народ царём обманут”. Оглядываясь назад, можно заключить, что реформа была не обманом, а компромиссом между помещиками, крестьянами и самим государством. Государственные деятели тех лет, осознавая экономические и политические последствия отмены крепостничества, вынуждены были лавировать между интересами крестьян и дворян, часто отдавая предпочтение последним.