Привлечение переводчика к участию в уголовном процессе является, как было сказано выше, основанием возникновения его правосубъектности как факультативного участника производства по конкретному делу. В соответствии с ч. 2 ст. 59 УПК РФ юридическим основанием для допуска лица к участию в предварительном расследовании в качестве является постановление дознавателя, следователя, прокурора и судьи или определение суда. Очевидно, что, предваряя вынесение такого постановления, должностное лицо или суд в случае вынесения определения обязаны убедиться в правоспособности лица, приглашаемого к участию в судопроизводстве в качестве переводчика. Специально оговоримся: мы имеем в виду индивидуальную правосубъектность переводчика как личности или как участника разбирательства по конкретному делу. Иными словами, здесь мы говорим о достижении им соответствующего возраста и наличия у него достаточных познаний как в языке судопроизводства, так и в языке перевода. Уголовно-процессуальный закон предусматривает возможность привлечения к участию в деле переводчика по инициативе, как стороны обвинения, так и стороны защиты, в чем, собственно, и реализуется принцип состязательности сторон (ст. 15 УПК РФ), а также конституционный принцип равенства перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ). Одновременно тем самым свое воплощение в практике правоохранительной деятельности получает принцип языка уголовного судопроизводства (ст. 18 УПК РФ), согласно которому участие переводчика рассматривается как 26 основной механизм обеспечения права лица, не владеющего языком судопроизводства, использовать свой родной язык или любой иной язык, которым оно свободно владеет (по его выбору). Об императивном характере учета национально-языковой самобытности участника процесса, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, говорит ч. 2 ст. 173 УПК РФ, согласно которой «в начале допроса следователь выясняет у обвиняемого... желает ли дать показания по существу предъявленного обвинения и на каком языке».